и когда ты очнёшься, случайно заснувший на пляже,
в темноте сотня взглядов на влажную кожу ляжет,
уже будет не важно, какие вчера ты крутил пилотажи,
когда фюзеляж твой сегодня закопан в песок меж бычков и бумажек
по грудь, так что даже дышать слишком больно и сложно,
как будто бы жизнь твоя за ночь была уже прожита,
вокруг никого, хоть и слышно дыхание, тихое, хриплое,
и море врезается в берег, ложась на колючие рифы,
вчера ты усеял бы свой ежедневник сопливыми рифмами,
сегодня лежишь тут и думаешь, как бы не кончиться,
всё очень странно, и между лопаток тяжёлые взгляды,
сегодня ты здесь, ты один, и ори сколько хочешь,
и ни движения рядом.
вспомни: вчера ты смотрел на море, оно было мирным, тёплым и классным,
настолько, что если придёт печаль, она сразу же склеит ласты,
синие блики в дорожке лунной, и вечер ясный, и верные струны,
и всё это вместе красиво безумно, но общим лишь планом, без зума;
а если бы ты оторвался от отдыха и всё подробно бы начал разглядывать,
стало понятно бы, что эти оды не стоят и ломаного гроша, давай,
вглядись теперь в пляж, на котором камнями усеян песок этот,
и когда ты лежишь на нём, небо обычное кажется очень и очень высоким,
оно будто смотрит в тебя с высоты своей, жадно оскалясь.
а, нет, подождите-ка,
это не небо, а тысячи глаз на песке и на скалах?..
нет, камни как камни.
понять бы, всё правда здесь, или же глючит?
в таких-то масштабах — понятное дело, что глючило б лучше,
чем мучиться, осознавая, как влип по дурацкому случаю
и что не имеешь понятия, где найти солнечный лучик,
обычно в тоннеле на выходе энтузиастами видимый,
какие лучи там, мне просто из тьмы этой сотканной выйти бы,
не выгорит, видимо. я стану частью прибрежного шума.
могу только думать,
и думать,
и думать,
и думать...
а море ложится на рифы грудными клетками,
ровняя песок, испещрённый случайными метками,
так нежно, как будто бы гладит его, незаметно ступая.
и я вдруг понимаю — оно никогда меня не закопает,
оно только смотрит глазами янтарными, рыбьими стаями,
оно любопытно, как вдруг открывающий мир семилетка,
но дети, в отличие, редко бывают сидящими в клетках,
а морю не выйти. а всё, что внутри, оно тысячу раз изучило.
ему остаётся лишь ждать, пока что-нибудь — кто-нибудь — сможет случиться,
побыть ненадолго учебником, самым наглядным пособием,
готовым терпеть интерес его, не возникая особо.
ты любишь стихию — ему повезло с тобой, правда —
до последнего рифа ли, блика, песчинки и краба,
весь мир – только море, а ты невозможный в нём хрупкий кораблик,
волной донесённый до берега в шторме бурлящем и воющем,
без всякой опасности, истина, ничего ещё
пока им не узнано. люди бывают трусами.
пока оно смотрит, внимательно изучая,
не беспокойся. сделай вид, что не замечаешь.
однажды случилось узнать — у моря глаза цвета кварца и янтаря,
и если оно с интересом смотрит, ни звука, ни слова не говоря,
смотри, не моргая, в зрачки чужие, на солнце блестящие чешуёй,
и если вселенная предлагает, расстроить не смей её.
