Они – ждали куклу с пшеничными волосами
И шелковым телом. И розовыми бантами,
на самых запястьях, где шрамы от кандалов –
Обычное дело. Они меня записали
Инвентарем. Но сегодня дворец – татами,
И я изначально мертвая. Поделом?
Нам всем поделом, ведь пахали чужую землю,
Чужие цветы мы растили в чужой грязи,
И я – только лучший бутон на картонной розе.
Я выгляжу нежной и очень двенадцатилетней,
Оборки переливаются как бензин,
Ресницы опущены, тонкие, как занозы.
Простите, что локоны - перышки птичек серых.
Смотрите, смотрите на платье, оно важней.
Минуту. Сейчас будет танец, я на паркете.
Я знаю здесь все. Там, в зверинце стоит Просперо,
Там медлит Просперо, его голова в огне.
Его голова – я сегодня пришла за этим.
Моя голова рассыпается в блеск. И пыль
На шелковых розах. Эффектней любых сокровищ -
Искусная поступь подростка-канатоходца.
Озноб прошибает. Вдруг кто-нибудь из толпы
Увидел, что розовый – цвет разведенной крови.
Вся жизнь пролетит мимо носа.
И отшатнется.
