Говорила, что каюсь, с ладоней смывая кровь,
говорила, что святость — тот храм, куда я иду.
Все, что делала — мимо. Меня не хотел мой князь,
потому что несла лишь разруху ему, беду.
Колдовала над мертвыми, силы его гася.
Ворожила над девками — бегали от него.
На пруду белой парой все плавали птицы две,
а потом мертвым лебедь нашелся у берегов,
и тогда поняла: это знак мне, что на убой
увожу что люблю. И решила с тех пор: не тронь,
моя сила, жалей, уходи, обойди его.
Только сто долгих дней меня держат в сети погонь:
не живется ему одному там — так он привык,
что, как кошка, ластится и трется у ног беда.
То не я его к смерти толкала рукой своей:
от крови моей собственной стала красна вода.
