Желание жить покидает порой эту обитель,
Лишь выть и рычать, аки зверь.
Больше не осквернит его храм никакой грабитель.
Уходишь? Запри дверь.
Лишь сны мучительно памяти полны.
Просто оставьте зверя одного,
Дожидаться уже поднимающейся волны.
Ему в этой шкуре тошно,
Он в этой буре всего лишь крошка
песка.
И до чего разъедает его тоска
И жажда свободы.
Но он уже не той породы.
Лишь ветер насвистывает слабые аккорды,
Напоминая о доме.
Он оставил свою душу в толстом томе
Созвучий и рифмы,
Но в нем новые буквы,
А глаза еще помнят старшие глифы,
Начертанные на скальных монолитах.
Он готов поспорить, что в могильных плитах
Древних крипт, было больше жизни,
Чем в городе, целиком залитым в бетон.
На улицах бесцельно болтается планктон.
Пытаясь глотнуть воздуха, клен
Стучится ветками о стекла окон.
И кажется, что время застыло в янтаре,
Как мошка
Разве ж думал зверь,
Что другом ему станет кошка,
А ведь таких, как он, уж нет теперь.
