Прости прости что вовсе не с тобой
Прости, прости, что вовсе не с тобой
(ты не ревнуешь, вот и не ревнуй!)
я минеральной чокаюсь водой
за Горный Зерентуй…
Пропала жизнь, хоть все еще идет.
Вон князь — и вышиб дно, и вышел вон…
Я не увижу Нерчинский завод,
Даурию, Онон.
Ты знаешь песню, в ней на материк
ушел, ушел последний караван…
…И не услышу, как поет, велик,
в ветрах, Хамар-Дабан.
А бабушка в гимназии Читы.
В Петровский декабристский же острог
в пол-дня на лошадях доедешь ты,
прабабушкин Хилок.
Мне кажется, все рушится вокруг,
и что последний срок уже настал.
Иван Иваныч Пущин, милый друг,
подайте мне сигнал.
Бежать, бежать, покуда стража спит,
ото всего, что сделалось — тюрьма.
Там на Байкале с запада летит
в ночи сарма.
Воздушная слюда и тонкий пар
Аргуни, с молоком кирпичный чай,
Маньчжурия, и дедовский Хайлар,
и синь — Китай…
_19-20 апреля 2004 года
Ольга Ермолаева
Other author posts
Микадо со львом дареным в мерцающем сне паря
Микадо, со львом дареным в мерцающем сне паря, напомню: еще просила о Шилке и об Ононе… Глохнет в тумане колокол буддийского монастыря: сонного сердца ритм — в “Адажио” Альбинони;
На каблуках-то и то к голове удалой
На каблуках-то и то к голове удалой не дотянусь — и пригну ее с нежною силой: зеленоглазый, и волосы пахнут смолой
Ты где летал мой падающий с Фанских гор
Ты где летал, мой падающий с Фанских гор, на скальных спал уступах, в птичьих стаях Коснусь лица: вот здесь, и здесь, и здесь загар
Яркий март и Москва в состоянии вечном ремонта
Яркий март, и Москва в состоянии вечном ремонта, ну а я задыхаюсь от царских внезапных щедрот Для кого я пишу
