Мы были слеплены, мой свет, таким слепым двадцатым веком... (с)
Век, слепивший меня, был безумным, слепым и великим,
Потому я и стала пародией собственной тени.
Потому я и выросла зрячей, двужильной и дикой,
Что осталась при нём, хоть шагнула вперёд без сомнений.
Но пока я училась взбираться на собственный череп,
Этот мир научился использовать лифты и реи,
И пока я делила его отведённой мне мерой,
Оказалось, что в это давно уже, в общем, не верят.
И пока век, слепивший меня, уходил из эфира,
Я припомнила главное: он сотворил нас обоих,
И мы стали двумя сторонами единого мира,
Где для третьих нет места, где третий не вынесет боя.
И пока мы вдвоём, безуспешно вплетаясь во время,
Забываем, кто мы, и откуда мы, собственно, вышли,
Новый век, становясь на крыло, молча лупит нас в темя,
Выбивает морзянкой: пребудьте во мне и чуть выше.
И когда мы умрём, кто-то вряд ли рискнёт опровергнуть,
Но найдутся иные, что скажут: "Рождённым в двадцатом
Веке места здесь не было - пусть им воздастся по вере
И отмерено мерою той, что по ним была снята".
