Как зима замела единственную тропу, как суровый февраль идёт, собирает дань — собирается Ши-охотник в далёкий путь, и ему не страшны метели и холода. Он целует родных, он знает: когда не ждёшь — никогда никому тропы не найти в зиме...
... В рюкзаке у него лишь ветер и летний дождь, а по правую руку верный шагает Мэл. Ши идёт на восток, на запад, наверх и вниз, сквозь пустыни и льды его пролегает путь. Сны цветут там, где свет пролился, длиннее дни, сны как птицы, и Ши по свету их ищет пух. Он привык всем смертям и страхам смотреть в лицо, выбирать не асфальт — нехоженные пути...
А у Мэла — четыре лапы и хвост кольцом, только лучше него товарища не найти. Из туманных болот, из тёмных сырых пещер, бесконечных лесов, полян с колдовской травой он сумеет найти тропу, и не сбить ничем, и любую беду рассеет собачий вой. Не заманит никто ни в топь, ни в речную гладь, не застрять посреди снегов и не вмёрзнуть в лёд, пока слышен его задорный и громкий лай, пока рыжим пятном Мэл храбро летит вперёд.
Вот полна сумка Ши и снами, и темнотой, и не влезет туда ещё ни одно перо. А вокруг только сумрак, плотный, глухой, густой — и не видно во мгле ни тропок и ни костров. Ши стоит посреди, мир держит его в ковше, только есть у Ши, чем этот взломать замок.
Наклоняется к Мэлу, гладит густую шерсть:
Нас давно уже дома ждут, друг.
Пойдём домой.
