Возвращенье на место любви через два
Долгих года, потраченных на
Забыванье примет, — но вода и трава
Неизменнее, чем времена.
По зеленой воде пароходик «Москва»
Проплывает, и плещет волна.
Там, на палубе, матери кутают чад
От вечерней прохлады речной,
И речные, нестрашные чайки кричат,
Демонстрируя нрав сволочной.
Полагаю, могло бы и мне полегчать
За два года надсады сплошной.
За два года дитя начинает болтать,
Лепетать, узнавая места,
И салага, уставший недели считать,
Превращается в деда-скота…
И вольно же мне было шататься опять
У быков Окружного моста!
И любовь моя, зная, что путь перекрыт
И ни входа, ни выхода нет,
То двухлетним ребенком рыдает навзрыд,
То ругается матом, как дед,
То трепещет, как путник в безвестном краю,
На пустынной дороге в отчизну свою
Наступающий в собственный след.
2
Присесть на теплые ступени,
На набережной, выбрав час;
Покрыв газетою колени,
Заветный разложить запас:
Три воблы, двух вареных раков;
Пригубить свежего пивка
И, с рыболовом покалякав,
Допить бутылку в два глотка.
Еще! еще! Печеньем тминным
Дополнить горький, дивный хлад,
Чтоб с полным, а не половинным
Блаженством помнить все подряд:
Как вкрадчив нежный цвет заката,
Как пахнет бурая вода…
На этом месте я когда-то
Прощался с милой навсегда.
Прохожие кривили рожи
При виде юного осла.
Хорош же был я! Боже, Боже,
Какую чушь она несла!
Вот тут, присев, она качала
Нетерпеливою ногой…
Другой бы с самого начала
Просек, что там давно другой,
Но я искал ходы, предлоги,
Хватал себя за волоса,
Прося у милой недотроги
Отсрочки хоть на полчаса…
И всякий раз на месте этом
Меня терзает прежний бред —
Тем паче днем. Тем паче летом.
Хоть той любви и близко нет.
О, не со злости, не из мести —
Меняю краску этих мест:
На карте, там, где черный крестик,
Я ставлю жирный красный крест!
Где прежде девкой сумасбродной
Я был осмеян, как сатир, —
Я нынче «Балтикой» холодной
Справляю одинокий пир!
Чтоб всякий раз, случившись рядом,
Воображать не жалкий спор,
Не то, как под молящим взглядом
Подруга потупляла взор,
Но эти меркнущие воды,
И пива горькую струю,
И то, как хладный хмель свободы
Туманил голову мою.
