Привет Лев

...родился я позже – когда застыл,
найдя в твоём темени мир и дом;
тепло обживалось в литой груди,
я завтракал, думал, дышал теплом.

Опостылели листья деревьям, пусты перроны,
созывает унылая осень промокших своих гостей,
чтоб расстаться. Расстаться последнею ветвью зелёной,
ею вслед, что платком, помахать, без тоски и без слёзных речей.

Ты поёшь мне о том, что устала взросло,
с нерастраченной нежностью в виде отравы
мозга. Я тебя обнимаю, ты засыпаешь,
просыпаясь ребёнком, стоящим на перекрёстке.

«Рёбрами прикрыв чёрную дыру»,
двигаюсь один, свой приют ищу,
вакуум внутри и снаружи он,
где-то есть миры, где-то есть покой.

Если хочется мир повидать весь,
маршрут посвятив любви,
не жалеть, что утратил себя самого
иль навязанный кем-то повальный смысл, –

Ночь.
Улица.
Фонарь.
А где ты,

Иссякают слова,
и вода отупляет камень.
Я простужен.
Сопливая осень сопит: так можно:

Струится воздух приоткрых губ,
вокруг скотинятся цари и голытьба,
мы механизм. Я был – правдоруб.
Рубила правда с голого плеча.

«Как бы ни унижал себя этот гигант, какими бы бренными лохмотьями не прикрывал свое могучее тело, всегда в нем виден Зевс, от мановения бровей которого дрожит весь Олимп».
«Да! Все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, нич...

М.Ю. Лермонтов
За чашкой чашка, светом полон мир,
под утро солнце – розовый атла́с.
Я в кипятке варил чужую жизнь –

Баллада о пустоте.
Стану последним пазлом в пустых объятиях,
так подходящих шероховатостью всех краёв.
Войд обнимает тепло, он, царящий, здравствует,

...Под усталостью век невозможность любить других,
под рубашкой упругость и жар молодой поры;
я пошарил на полках и вынул себя живым:
мне осталось немного сминаться в книжной пыли.

Комом в горле стоит суета весны,
птичьи сплетни разносит по проводам;
никому никуда от себя не уйти
никогда: не спастись, не забыть, не смолчать.

...пьёт со мной режиссёр и попозже в ауте,
пьёт со мной сценарист и всецело в омуте,
пью со всеми и мне без особой разницы,
кто покажет внутри мелодраму пошлую.