Каждый день будет клоном
таких же дней,
пусть не слышит, как я
не люблю её,
не узнает, как жутко
бессмысленное чутьё
о печальном исходе
осознанности зверей.
Двадцать семь, двадцать восемь,
и, может,
от тридцати:
столько зим, повезёт, вечно пьяные
отживём.
До чего омерзительно,
как ты внутри стоишь
сиплой костью, что больно
и думать,
и говорить.
Если чувством вины
не заполнить пустой бокал
чтоб жеманно распить,
как сухое саперави,
то зачем всякий день
эту дрянь из ведра хлебать,
если не проблеваться,
ни выспаться,
ни от-
пустить.
Я смотрю на неё,
не найдя в себе повод быть,
опускаясь по стенке,
затылком скребя бетон.
Моя взрослая жизнь,
по кому ты теперь звонишь,
если колокол сердца -
поганый, тщедушный вой?
