Нана Романова

Раскалённый шар греет приятно кожу,
Осторожно целует, оставляя след из веснушек.
Говорят, ультрафиолет не делает нас моложе,
А хладнокровным тварям он и вовсе не нужен.

Вечер нежно обнимает меня твоими руками,
В комнате, как ночник, меняет цвета гирлянда,
Я касаюсь головой подушки, и в ней утопаю.
Я улыбаюсь этому вечеру, будто ты рядом.

Солнце ещё греет лица и деревья пока одеты в зелень,
Раз так, холодная осень ещё не совсем страшна.
Страшнее всего жить без чувств, на пределе.
А ещё страшнее, когда в тебя больно стреляют слова.

На берегу он сказал мне: вместе, в огонь и в воду,
Я доверчиво вложила руку в его ладонь.
Со дня нашей свадьбы ещё не прошло и года,
А я собрала чемодан и сбегаю прочь от него.

Я куплю последний билет на рейс, тебе не достанется, извини.
Уеду в страну, где холод бьёт по бессильным людям.
К этой погоде у меня уже давно привык организм,
Он не подвластен ни депрессии ни простуде.

Слишком много «против», слишком мало «за»,
Ты другая частица, ни на кого непохожая.
Мне так больно и страшно смотреть в твои глаза,
И мы вроде бы близкие, но будто прохожие.

Давай уедем. Куда ты хочешь? Рим, Барселона, Ницца?
А может в тихие горы, где нет ни единой души.
Я устала от работы, тусовок, меня утомляют лица,
Я хочу вдохновляться природой и тебя до колик смешить.

Я вырезала тебя из себя всем, что попадётся под руку.
Выжигала спиртом и сигаретным дымом.
Я вводила тебя чернилами себе под кожу,
Потому что дико ненавидела и сильно тебя любила.

Мы так мало грелись под солнцем,
Что наши сердца превратились в лёд.
Эта сверхновая чисто и звонко смеётся,
Любого прохожего напрочь с ума сведёт.