Александр Логунов

Скрипят качели, — неудобно им —
но смирно ждут, пока я слезу.
Вокруг дома квадратно-стрёмные
и тачки местных понторезов.

У завода прикольный забор,
как в дешевом кино про ГУЛаг.
Так и хочется спеть о братве,
журавлях и проделках судьбы.

Деревня — это, знаешь, вещь такая,
её нельзя покинуть насовсем.
Таращится корова из сарая.
Не ссы, корова, я тебя не съем.

Я вчера отдал свой голос
и остался безголосым.
Поворчу и успокоюсь:
у матроса нет вопросов.

Февраль над городом развесил
свои нестираные тучки
и сорит мелкой, как перловка,
крупой на старые дома.

Я сегодня ушел из жизни.
К восьми утра
просыпается город-призрак,
страна-дыра.

Ты уходишь с работы в шесть,.
будто где-то на свете есть.
те, к кому бы ты мог зайти.
от шести и до десяти,.

Фонари за окном, словно множество лун,
но над ними Луна
не видна
Не хочу ни покоя, ни пения струн,

Ты сказала "пойдем покурим",
мы обулись и вышли вон
прямо в город, пустой и хмурый.
Было тихо, клонило в сон.

Покрыты сажей облака
над Южным промузлом
А ты не выспалась слегка,
и на работу влом

Мой дом — это сопки высокие сонные,
плотный болотный воздух.
Мой дом там, где чайки кричат в унисон
над землёй, что насквозь промёрзла.

Прогулка в парке, стихи да звёзды,
шаги неспешны, в руке рука.
Звонок от мамы: "ты где так поздно?"
Целуешь в щёку.

Сгустились тучи над Парижем,
грохочет гром, гремит набат.
Из тех, кого я рядом вижу,
никто ни в чём не виноват.

Этот город, рябой от колдобин на узких дорогах,
не скрывает того, что для нас остаётся чужим.
Он пытается нас отравить свежевыжатым смогом.
Собирай чемодан, торопись, мы сегодня сбежим.

Сквозь слой коричневого смога
На небесах не видно Бога,
И сквозь коричневую дымку
Господь с небес не видит нас