мой милый Гудвин, обещай, что когда я приду,
из моего сердца ты примешь рубин, будешь хранить его, как звезду.
пообещай мне, что ты этот камень убережешь от всех бед,
что сильными своими руками никогда не причинишь ему вред.
«у страха глаза велики»,
на самом деле, у него все велико –
на него даже не налезают штаны
и в килограммах он идет на рекорд.
лягушка смотрела на звёзды
в своей моховой колыбели,
задавая вопрос сквозь слёзы –
почему целовать её не хотели?
у одиночества нет границ —
обстоятельствам, времени, оно не властно.
оно теплится где-то внутри,
но зато продается бесплатно
я сегодня заснула рано, и так же пораньше встала,
достала те же чернила, что советовал Пастернак,
и не убирая бокала, медленно написала:
«я просто не понимаю, что же со мной не так.
расскажи мне сказку
о своей любви.
как розы окунали в краску,
делая их белыми на вид,
королева руинов своего сердца
ступает по осколкам босиком.
та, что жила всегда в чьих-то дворцах,
не найдет никогда свой дом.
слушай, Герда, я целовал королеву —
мне очень нравилось, пока она не спросила меня про тебя,
до этого я удивлялся, как же она меня так согрела,
хотя все вокруг про холод её трубят.
скольких девушек любили твои глаза,
скольких ты раздевал этим взглядом?
скольким хотелось все повернуть назад,
когда стало понятно, что ты насквозь пропитан ядом?
я, как призванный призрак,
в начерченном мелом кругу.
та трагедия полна символизма
и его не понять чужаку.
жил был Цепеш
и было ему так больно –
его будто ковали в цепи
и на них он висел безвольно.
клоуны не смешные,
акробаты намного лучше —
они не такие больные,
среди них никогда нет заблудших.
