Какое утро... мне такие снились! Как будто радуга встаёт дугой. Как будто мир весь ночью подменили на чистый, новый, солнечный, другой! Ещё туман молочный ветви прячет, и перламутрово в домах молчит уют. И гаммы спящих на подушках прядей воскресны...
Ты вспомнишь обо мне не раз ещё.
И с грустью, и с теплом.
Жизнь – игра, но в ней не важен счёт:
Лишь хлеб насущный слов –
Тех, волшебных, из которых чуть дыша
Не столь любя подсчёты и итоги,
внимаю грусти – и свожу баланс судьбы.
Я жил – и всё?.. Нет, думаю, не только:
любил, горел, мечтал, а значит – был.
Ну то есть – сбылся... хочется мне верить!
Я в сердце космоса. Он из меня, как лотос,
свои нагие выпускает лепестки.
Заря прозрачна и тиха – а из колодцев
пьёт месяц времени прозрачные стихи.
А люди как цветы, они уходят в небо.
Дивной розой меня одари!
Приговорам судьбы я не внемлю.
Пусть влюблённо наследуют землю,
протянув к нам мечту, фонари.
Пусть под звуки вечерних дождей
О, чародейка золотая,
прекраснейшая из всех зим,
ты остриём лазурным тайны
мне сердце-бабочку пронзи!
Пусть вытекут оттуда слёзы
Прошедшее я отрезаю ножницами.
Цветы тоски плывут по зеркалу зари.
Судьбой одарен я поистине по-царски:
японским веером любви день обагрить:
расссечь внутри свой мир – став отраженьем снега.
Слова – оружие. Набат – их ритм.
Они взорвут сей утлый быт однажды!
Ведь сладенькой водицей звучных рифм
не утолить новозаветной жажды.
И ляжет путь мой, всем ветрам назло,
Я буду падать, будто снег твоей судьбы,
всегда не в такт, вне времени, вне счастья.
Я знаю только маленькое слово «быть» –
в нём привкус есть фисташковый: «прощаться»…
Лишь белый вальс деревьев плыть горазд,
Я был всегда. Пока ещё не бог,
я пил росу созвездий окрылённых.
Я выдумал надежду и любовь
в беспамятстве рождений, в муках слёзных…
Один во всех: слуга и господин,
Сам себе незнакомец и сверстник,
расплетаю черты бытия.
А в груди – только вёрсты да ветры,
да страна золотая моя.
А в словах – только шёпот весенний,
А без меня не будет ничего.
Ведь ждёт закат тепла моих ладоней –
и без моей печали ключевой
в безмолвии забвения потонет.
Мы выросли в созвучии одном –