– А вдруг ты больше не хочешь совсем?
А вдруг ты устала верить?, – верхушки высотных зданий склонились, –
Нет, конечно же, не бегущим в разные стороны (одновременно) всем
Нет, конечно же, нет тому, что главное достоинство твоего пла...
Я отнимаю у тебя право быть мелочной
Я отнимаю у тебя оправдание быть черствой
Прятать себя от себя же в тьме ночной
Быть компромиссной, договорной, сделочной
Говорят же: умён, пока не откроет рта
И, вероятно, эти тихие так умны
Что, уж точно, знают, где их собственная, ну и моя, заодно, наивнейшая мечта
И, уж точно, знают тот металлический привкус слюны
Асфальт – расплавленная и застывшая снова брусчатка
С терпимостью к переношенной зимней, с голодом к перечёркнутой, к рваной,
К яблочно-бронзовой зеленью окисленной памяти твоего отпечатка
В тупики – трибуналом, как реки – в закрыт...
Once I’ve been travelling from road to road
Followed white lines that were running unbowed
And there was pristine though too little to announce
Once
Хочешь стать моим кладбищем?
Принять меня без условий и почестей,
Ты — не бетонно-неоновый град, а — крестовое градище,
Плит, подметённых осенним холодным, да, дочиста.
Он хотел её взять с собою в Марокко
Она подкладывала ему в обувь каштаны
Он говорил ей: “Слёзы – признак спелости грёз, что-то вроде из переспелых плодов выбрызнувшего сока”
Она смеялась: “Ну что ты, милый, ещё слишком рано”
Я когда-то жил на широких улицах без названий
Днём разносил почту, по вечерам – гулял в парке
и меня совсем не смущало соседство древесных стволов и каменных зданий
А наоборот –
На втором этаже я встретил столетнюю пыль
Она там ждала, как и предыдущие сто своих лет
Как бы кто её такой, как есть, однажды бессовестно полюбил
И она спросила меня: “Ты меня ищешь?”
Пять маленьких свинок решили, что им
Больше не нужно боятся острых ножей
И что, будь смелее они, они бы, кроме того, стали бы ещё хорошей
Но сбежать из свинарника повезло лишь четверым
Четыре маленьких свинки решили, что здесь
– Интересно?
– Да!
– Начинай ты тогда
– Ты придумал, ты и начинай. По-другому – не честно!
С третьего по пятый живут приезжие,
На шестом – пара, которая всё время ссорится,
На двадцать втором – одинокая женщина, которая редко выходит,
На девятнадцатый как не посмотришь в окна – гардины всё вешают,