Вiршi не потрiбнi
Коли я опинюся у твоєму полоні,
Це буде найсолодший кінець моєї історії.
Це буде крапка на кар'єрі поета,
ніяких почуттів вміщених на папері.
Коли я опинюся у твоєму полоні,
Це буде найсолодший кінець моєї історії.
Це буде крапка на кар'єрі поета,
ніяких почуттів вміщених на папері.
Я не собираюсь быть музой,
нежной и приторно-сладкой.
Мой удел —
биться в вечных конвульсиях,
Пейзажи из шрамов на теле
— мой талант беспощадно зол.
Пока ты рисуешь своей акварелью,
я собираю себя,
В тот июль на моём пороге возникла сестра-близнец. Улыбалась, гремела браслетами и серебром колец. Говорила: послушай, По, нет времени объяснять.
Брось это пыльное логово,
комнату,
стол,
Ах, осень, рыжая девчонка-хулиганка,
Срываешь слишком нагло листья на деревьях,
И на паркет земли кладёшь их, как гербарий,
Чтоб солнца кровь сочилась в жил сплетенье
Моя рыжая девочка пахла миндалем,
умещала в себе крайности
и отличалась любовью к деталям.
На завтрак не чай с круассанами,
Есть ли надежда у ведьм в глазах,
Или там одна только бездна?
Есть столько печали в её словах,
Что падают вниз и сразу же бесполезны.
В твоих локонах пламя семи костров
И венок из лилий венчает лоб.
Моя ведьма рыжая, сколько снов
Я рассказывал утром тебе взахлёб.
в самом крайнем на свете доме,
где растут, как трава, апельсины,
живет милая девочка Лола
с веснушками в пол лица.
Никогда не сдавайся, слышишь?
Ты на лучшее надейся и верь.
Закрываешь глаза - и дышишь,
И проходишь в любую дверь.
Всё повторяется, всё возвращается и начинается вновь:
Дрянная девчонка, огненный локон, слишком горячая кровь…
Тянет за нити, душит offline’ом, давит, как сотни плит.
Разве не видишь - в самой грудине
Я в объятьях держу свой билет в бесконечность –
В уголках серых глаз Бог запрятал любовь.
Мальчик-Кай, растерявший свою бессердечность,
Пишет имя твое в царстве вечных снегов.