Здесь нет зимы в привычном глазу представлении,
когда белым-бело и пёс в избыточном смятении
под крышей, ему чуждой, ищет дом,
чтоб шкуру отогреть скорее, не обращая своего внимания
на брошенных судьбой котов, вкушающих свой хлеб изгнания,
торопится скорей прижать к теплу мятежный дух хвостом.
Здесь все иначе: холод пальцев,
застывших в дождь, сродни скитальцам -
тем каплям, что не стали снегом,
почти таким, как в пору вьюги,
с той разницей, что человеку,
скрывать присуще в чем-то руки.
Здесь - все не так. Ведь даже с тенью бой
выигрывает тот, кто терпит зной
и знает, вечность - это лето.
С тоской смотря и ожидая чуда,
Храм видит под ногами блюдо,
расплавлен в нем песок и это
в какой-то мере сродни с тем,
что скрыл в себе чудной Эдем.
Теперь весна. Исчезли лужи
и кипарис, забыв про зиму,
вообразил, что помнит стужу,
кивая головой в низины.
