Темнел Московский серый зимний день,
И рвется изнутри нетлеющая лень.
Фонарный газ все зажигался,
И магазин тот у витрины освещался.
Вечерняя, освобождающаяся рутина,
Словно у старых санок паутина.
Все зеленее звезды, вовсе нет небес,
Такой нам автор приподносит вес.
Ныряют переполнены людьми трамваи,
Все оживленнее спешим по снежным тратуарам.
Мутно чернеюще прохожие текут,
И вечерами сани кучера меня влекут.
Но я мчу в этот час и к ней,
И тороплю я все коней.
Живёт она напротив Храма, загадкою влечёт.
Она мне неясна, и отношения в счёт.
«И я возил вас отобедать в «Эрмитаж».
Был несказанно рад, ведь я был ваш.»
Я все её распрашивал о жизни,
Она, пожав плечами чуть капризно:
«Зачем же все на свете происходит?»
К истории ей интерес исходит.
Жила одна, без знати - без отца.
И нет на ней уже лица.
Чтоб поглядеть на виды у Москвы,
Снимала на углу квартиру, ах увы.
По одиночеству с турецкого дивана,
Разучивала у «Сонаты Лунной», той, начало.
По выходным я отправляю ей букеты,
И лишь «спасибо» всё звучит в ответах.
Изгибы тела и черты сводят меня с ума,
А он к душе её питает чуточку тепла?
Это влюбленность и театры, и слова.
«Не любите же вы меня!»
В ответ он ей сказал.Т
