Я хотела любить и сидеть на плечах у солнца,
Заплетать косички из жгущих теплом лучей,
А сейчас я сижу в углу и пытаюсь начать колоться,
Все роняя шприц в страхе действия панацей,
А сейчас я глотаю вопли и пачками жру таблетки
В неспособности вставить в вены кусок иглы.
Мне мерещатся пальцы, скребущиеся за стенкой,
И полы, как прожилки гноя в густой крови́.
Я была до безумия приторной и счастливой,
Отпуская бумажные лайнеры в дальний путь,
И теперь растекаюсь вдоль плинтуса как повидло
С мыслью то ли подохнуть,
то ли передохну́ть.
Перестав горько плакать над каждой убитой шавкой,
Пережив кучу свор,
Кучу глоток пережевав,
Я себя приучила не дёргаться и не рявкать,
Пока кожа под лезвием режется в кружева.
И неважно, в чьих пальцах блестит острие пластинки
И в каком направлении линии рвут сукно,
Может, в этих зрачках будет девочка с вечеринки
С одинаковым платьем.
Может, твоё окно.
Кто бы ни отражался в тех зеркальцах жалким бликом,
Мне до лампочки,
Я сама отражаю свет.
Я со скоростью тока от тихих истерик к тику
Все стекала,
Стекала,
И вылилась на паркет.
Я хотела мечтать и кататься на карусели,
Обнимать южный ветер, рисующий облака,
Но сейчас я сижу где-то в комнате на коленях,
Затолкав себя в угол
От ада до потолка.
Через серый бетон пробиваются струны смеха,
И по радио час крутят гребаные хиты.
Мне мерещатся кто-то, хохочущие за стенкой,
Но вообще тишина за ней.
Год уже как мертвы.
