Мы пили кофе
с коньяком,
да и без кофе, пили.
Шутили, часто невпопад,
и говорили, говорили,
как час назад,
но тридцать лет назад.
Мы ели корюшку.
Я помню -
весенний запах огурцов
сплетался с запахом черёмух
и трёпом юных мудрецов.
Смотрели на
кусочек солнца -
подарок Питерских дворов,
точней, Васильевских колодцев -
органных трубок для ветров.
Непредсказуемость погоды,
но предсказуемость разлук -
полгода, год, но не на годы!
Я - на восток,
мой друг - на юг.
Без писем и без телефонов
и без обратных адресов,
лишь только доступ удалённый
к хранилищу тех самых слов.
Да солнца свет.
Вслед.
И вдруг -
внезапно созвонились,
век связи - век закрытых век,
и говорили, говорили -
без слов - условен человек.
Услышал вновь органа пение,
увидел кухню в полстола,
и как в черёмуховой пене
к рассвету корюшка
плыла.
