Ты помнишь лето моё девятое,
и как за домом в пристройках прятались,
заброшку с ржавой насквозь "Девяткой", где
была отвинчена дверь.
Такой же лес - перекопан, вымучен,
и про таблицу, что всё же выучил.
Я помню запах сырой травы ещё,
и свет за шторками век.
Ты знаешь больше, чем мне покажется:
по дому призраки снова кашляют,
и тот, водой до краёв раскрашенный
весенний скомканный день,
что после ливня (когда не кончился),
смешные смятые колокольчики,
скандалят вновь у соседа гончие,
а я ношу оберег.
Ты помнишь, поле ещё засеяно,
и мошкара в надувном бассейне,
складные мини-игрушки в семечках.
Приятный мартовский плен...
Ты знаешь, Роззи , я стал художником,
меня печатают (вот ведь дожили!),
и снимки, как говорят, до дрожи чтоб.
А мне приснился апрель
в забытом чёртом и богом городе,
где мы болтались. Качели с горками -
смешно до плача, до плача горько мне -
похоже, начал стареть.
Разъезды-мили, пространства-выставки,
но каждый снимок смешон и выстрадан.
И прошибает мощнее выстрела
мышьяк упущенных лет,
и город больше не мой, за кадром я
/ну что судить, да глаза закатывать/.
Наш город здесь не найти на картах по
ЖД-извилинам вен.
Я не вернулся. Теперь же совестно,
и слишком поздно с моей бессонницей.
Ты знаешь, Роззи, пугает социум,
когда размазана вер-
-а впрочем, ладно. И вместо подписи
альбом, портретами стен заполненный
чужих миров, от тебя до полюса,
всего того, что бесспорно помнится...
Пиши.
На связи.
Привет.
