В 4:30 упало небо,
Сломало краешком потолок,
Играл Высоцкий, а после Летов,
Я был простужен и одинок.
Пил не мешая за колой виски,
С какой-то шлюхой на брудершафт,
Она играла со мною в близость,
Я подчинялся и не мешал.
Жужжали мухи, ломая крылья,
И расходилась по швам душа,
Я был бы больше, чем просто сильным,
Но не хотел ничего решать.
И потому на пропащей хате,
Со мной пропащим дымил табак,
Я закурил, чтоб не помнить запах,
Но я тобою на сквозь пропах.
Сгорали спички и тлело лето,
Пылало красным моё нутро,
И солнце маковку грело светом,
Но солнце было, увы, не то.
Кончался Летов и звук куплетов
Уж больше душу не воротил,
Я потерял тебя прошлым летом
И не могу до сих пор найти.
Ведь ты могла бы оставить кружку
И полотенце, и ободок,
Но ты решила оставить душу,
Её на свалку снести не смог.
В 5:10 кончились кола с виски,
Уснула та, что на брудершафт
Пила со мною и по-английски
С пропащей хаты я прочь бежал.
Лишь только б снова забыться в дыме,
Который режет глаза до слез,
Уставший вечно скрываться в гриме,
Молился только на передоз.
В табачном облаке рисовалась
Копна небесных твоих волос,
По телу мерно стекала сладость,
И поднималась обратно в нос.
О, Боже, просто отправься к черту,
Я ненавижу тебя терять,
Я существую, но всё же мертвый,
Ложусь в могилу, как на кровать.
В 6:19 очнулся город,
В 6:29 очнулся я,
К несчастью, жив и пока что молод,
Готовый жизнь начинать с нуля.
Закинул сиги за ворот куртки,
Вернулся полный вины назад,
Там больше не было проститутки,
Там ждал домашний и тёплый взгляд.
И я опять попросил прощения,
Чтоб ночью заново оплошать,
Прошу, Господь, подари мне зрение,
Чтоб впредь я видел, в кого стрелять.
