На комод ключи. На стене Дали. В изголовье крутится снов ловец
Из шкатулки серьги, подвеску и самое любимое из колец.
В них с отливом радужный малахит, мастером оправленный в серебро.
Разольется в теле и опьянит с ежевикой выпитое вино.
Шелковое платье чернее мглы, но живые птицы на нем кружат.
И о чем-то теплом трещат угли. На камине снимки его лежат.
Красит темно-матовым контур губ. Как ликер вишневый след на листе.
Правила просты: продолжай игру. Заиграл фонарь в мягкой темноте.
Туфли по ступеням сбегают вниз, Взмах рукой и в первое же такси.
Будоражит тайна. — Куда Вам, мисс? — У кофейни «HUGGE». Вон там. Мерси.
Он сидит на лавочке. Он или…? Слышится: «Заждался Вас, мадмуазель».
И она подходит. — Я Амели. И он отвечает: Эмануэль.
Это тот блокнот? Вот бы знать о чем, ты тогда писала. — Могу прочесть.
Крафт-бумага, вересковый пучок. — Интересно, а обо мне там есть?
Улыбнулась молча, и начала: «Здесь уютно. Прячусь от непогод.
За окошком также, как и вчера, кораблям сыскали ребята порт.
— Корабли уплыли. Я посмотрел. — Я надеюсь, что их ведет маяк.
— Я бы тоже с ними уплыть хотел. — Мы дождемся нового корабля.
И она продолжила: «Здесь тепло. Здесь играет джаз и готовят грог.
А еще я встретила тут его. Только не вступила с ним в диалог.
У него глаза, словно хвойный лес…» — А еще, заметь, как твой малахит.
Улыбнулась, — Он не из этих мест. — Как и я, — с улыбкою говорит.
«Здесь читают Хедвига и Басё, а порой заглядывает сам Фрай».
И блокнот захлопнула. — Вот и всё. Снимки те волшебные. Так и знай.
Буду их хранить до последних дней. Этот самый день… — Я безумно рад.
А пойдем на свет городских огней? И они встают и шагают в такт
Прямо на целующихся людей, бабушку, несущую васильки
На бюро находок и школу гейш, пару книжных лавок, латте-ларьки,
На вокзалы пыльные, гаражи в разноцветных граффити, на холмы
И средневековые витражи на соборах под палантином тьмы.
Путь ведет на мост. По бокам перил: «Выберу из двух я, пожалуй, смерть».
Мягкость кисти, выпачканной в акрил, очень густо гладила эту твердь.
— Твердое решение, а не рок. Здесь закончил парень последний день.
У него на шее нашли шнурок, а на том шнурке он носил шагрень.
Перевод с французского «Le chagrin» — горе, скорбь, страдание и печаль.
Та шагрень — она означала грань. Он закончив с жизнью, ее начал.
Потому для плоти он выбрал смерть. В жизни убывала его душа.
— Неужели выход был умереть? Как душе могла его жизнь мешать?
— Как-нибудь тебе расскажу потом. Потанцуем? Руку ей протянул.
Двое безрассудных под фонарем. — Если есть фонарь, то не нужно лун.
Сложно важное запирать в слова, ведь ему там тесно. Так что ты за
Пьяно откровенничать как Нева, танцевать и честно смотреть в глаза?
Разувайся! Ну же! Пока все спят! Чтобы сила чувствовалась земли.
Им играет уличный музыкант, и они бросают ему рубли.
Будто ночь не закончится никогда. Только-только начал рассвет алеть
Спелою малиной на города, на тенистость выспавшихся аллей.
Сны угасли. Звезды ушли на Марс. 5 из них запрыгнули на отель
Она смотрит в темную хвою глаз. Пахнет пудрой сахарной и латте.
— Согласись, что Бог, вылитый Ван Гог? Выбрал он чарующий нам пейзаж.
Ты и я — мазок и еще мазок. — У его картины большой метраж?
Он целует запястье ей у двери: «Это нам неведомо. Будь, как есть.
Чтож, пора, прекрасная Амели». — Где тебя найти? — Я отправлю весть.
Пробежать босой по ступеням вверх. Туфли для того, чтоб носить в руке.
На комод ключи. В дверь звонок. Курьер. — Вам цветы. — Спасибо в одном кивке.
Георгины с розами. В них письмо. Подбежать к окну. Но простыл уж след.
Вскрыть конверт. Немо, как оно немо. Белизна листа. Ничего там нет.
Лишь недоумение и пустота. Злая шутка? Смысл, который скрыл?
Обняла цветы, начала вдыхать. Бросился в глаза лепесток один.
Персиковый цвет, надпись такова: «Если откровенность начистоту,
Как ее прочесть? И зачем слова? Ведь они совсем неуместны тут.
Пустота свернулась в твоих зрачках, как в письме без слов не нашла ты мысль.
Обнимай цветы и познаешь, как эта пустота обретает смысл.
И подумай, нужен ли будет лифт, чтоб добраться до неба на лету?»
Исчезает маленький ровный шрифт. «Завтра ровно в полночь я жду в порту».
«Что затеял? В голову не беру», — вносит снова запись в блокнот себе, —
«Правила просты: продолжай игру. Засыпаю с мыслями о тебе».
