Осень румянится-молодится-блондинится,
пускает по ветру легко нажитое рыжевьё
под дорожный шансончик.
Отмечают сегодня что-то неотделимо-своё
перелётная птица,
погонщик и дальнобойщик.
В пути караваны, колонны, стаи —
попутного ветра и чтоб ни гвоздя, ни жезла вам, ни выстрела.
Всем уходящим и убывающим — выйти, выстроиться и выстоять.
А всем оседлым-привязанным-укоренённым —
потише бы зуда на месте оборванных крыльев,
поменьше смиренья обманутых и пленённых,
побольше бы сил, чтобы вынести собственное бессилие.
Налитые капустные грядки —
детям учёным
загадка,
а прочим — место вместо ответа…
Всем возвращённым и воплощённым —
многая лета! Многая лета!
И ты, кто так зло и печально
четверо суток сидел на страшных своих чемоданах,
ожидая, как в надоевших романах,
что зал ожидания обернётся залом прощальным, —
тебя касается тоже:
многая лета тебе,
пропавшему, да не пропащему!
Ушёл упущенный твой Караван
по пути чёрному, нисходящему.
Отсвистели бичи погонщиков
по призрачным спинам,
стихли вопли, стихло блеянье колокольчиков
на шеях бедной скотины —
Караван без тебя улетел-уполз…
А пустые тела покидали в ящики.
…Многая лета — всем, кто до слёз
поздравит тебя в День Караванщика!
