Одним светлым весенним деньком по предварительному сговору весь трудящийся народ был собран на
коммунистический субботник. Это действительно был праздничный день. Во-первых, прекрасный повод не мозолить жене дома глаза, а во-вторых, такой денёк особенно ни к чему не обязывал и на службе, ну кроме как с кем-нибудь отметить успехи ускорения технического прогресса. Они, кстати, ошеломляли показателями по вырубке на полях родины виноградников, типа алиготе, рислинга, шардоне, и особенно муската.
Чем Раиса Максимовна вырубала благородные сорта – об этом можно было только догадываться. Например Никита Сергеевич в своё время бесценные полотна авангардистов и прочих футуристов Москвы давил бульдозерами.
Но, не будем о грустняке, а будем о веселом бесплатном времяпровождении на работе.
Для меня субботник всегда был прекрасным поводом заняться в спокойной обстановке либо квартальным отчётом, или заполнить какие-нибудь бумажки на печатной машинке. В будние дни времени не хватало – занятие нудное, а в коммсуботник подходило идеально…
И вот сижу я себе в тихом кабинете, звонков нет, посетителей нет, слушаю мафон и стучу на машинке то ли докладную, то ли отчёт, как вдруг зазвонило. Ну, думаю, какой-нибудь начальник цеха устал закапывать деревья в ямы и вспомнил о каких-то своих сварочных электродах, или электросварных трубах и решил мне забить субботний арбуз. Снимаю трубку – на линии Парфёныч. Оказывается он тоже игнорировал саженцы и проводил время в своём ненаглядном здравпункте. Говорит, приходи к нему, помянуть бабушку. Или тёщу, сейчас не помню. Обычно родственников, даже если и не своих, я поминал с почтением и не мог отказаться. Допечатал я предпредпоследнюю букву, захлопнул контору и вот я уже в стерильном кабинете Парфеныча. У него всё честь по чести расставлено на столе и панихида началась. Я кстати обратил внимание, что двухлитровой банки условно-медицинского спирта нам может быть многовато на двоих. Парфеныч меня успокоил, мол у него есть ещё…
Опрокинув по две минзурки, мы вспомнили про сердечную его тёщу, затем выпили за любимого тестя, затем пили за Горбачева (он ведь непьющий, вот мы и помогли), за Лигачева (тоже похож на асматика- гипертоника) и так далее. Затем вспоминали наши совместные приключения и о том, кто кого безразмерно больше уважает. Одним словом, про покойную тёщу (или бабушку) я вспомнил только на следующее утро и то как-то смутновато. Дело в том, что кроме маринованных рыжиков, я собственно ни хрена больше ничего и не помнил.
Как добрался до дому – эту подробность мне восстановил Парфеныч, а как рухнул плашмя в коридор – эти детали мне поведала жена.
© Сергей Шиповник
