Темные аллеи, светлая луна —
из-за поворота.
Я, опять, бегу, и, опять, одна —
в лунные ворота.
В голове стучит старый тот мотив,
как всегда, негромко.
И не рев, не крик — так речитатив,
но, по перепонкам.
Я давно не жду новую весну —
этим и довольна.
Я давно себя в пустоте несу —
так совсем не больно.
В мае умерла детская душа —
затоптали. Жалко.
Ложь вползла в судьбу все вокруг круша —
было очень жарко.
Лето, промелькнув, оставляет тень —
на разбитом сердце.
Осень всё грозит перейти в метель —
словно по инерции.
Не узнал никто, не помог никто —
я и не сказала.
Новая улыбка, новое пальто —
новое начало.
Не найдет никто, не придет ко мне
на души могилу.
И цветов не будет, и лампад в огне —
просто я остыла.
Карие глаза, глупые слова,
и в письме ошибка.
Все как раньше, но, только я ушла —
чеширская улыбка.
Даже боли нет, умерла с душой —
далеко на воле.
Даже страха нет — только волчий вой,
но лишь в чистом поле.
Я еще дышу, и с тобой иду
вдоль по тротуару.
Но с тобой не я, ты имей ввиду —
ты — с моим футляром.
Даже рядом ты — так и не узнал,
что в тени укрыто.
И не понял ты, и не разгадал,
то, что я убита.
Ты глядишь в глаза, ты заходишь вглубь,
все-равно не слышишь.
Ведь не мастер ты в душу заглянуть —
ты — дождем по крыше.
Ты меня сломил, заслонив собой
все, чем я дышала.
Я теперь насквозь целиком с тобой —
разве это мало?
Ты сейчас спокоен, кажется тебе —
навсегда я рядом.
Только не дай Бог, ввериться судьбе —
проследить за взглядом.
В черноте зрачков, тьмы не разглядеть —
пустоты не видно.
Я могу взлететь, и, хочу посметь —
это очевидно.
Эту немоту в пустоте любя—
зная невозможность,
я давно ушла от тебя в себя —
только здесь — надежность.
