Чуть останусь один — и во мне подымает
Жизнь со смертью мучительный спор,
И, как пытка, усталую душу терзает
Их старинный, немолчный раздор;
И не знает душа, чьим призывам отдаться,
Как честнее задачу решить:
То болезненно-страшно ей с жизнью расстаться,
То страшней еще кажется жить!..
Жизнь твердит мне: «Стыдись, малодушный! Ты молод,
Ты душой не беднее других,
Встреть же грудью и злобу, и бедность, и голод,
Если любишь ты братьев своих!..
Или слезы за них — были слезы актера?
Или страстные речи твои
Согревало не чувство, а пафос фразера,
Не любовь, но миражи любви?..»
Но едва только жизнь побеждать начинает,
Как, в ответ ей, сильней и сильней
Смерть угрюмую песню свою запевает,
И невольно внимаю я ей:
«Нет, ты честно трудился, ты честно и смело,
С сердцем, полным горячей любви,
Вышел в путь, чтоб бороться за общее дело,—
Но разбиты усилья твои!..
Тщетны были к любви и святыне призывы.
Ты слепым и глухим говорил,—
И устал ты... и криком постыдной наживы
Рынок жизни твой голос покрыл...
О, бросайся ж в объятья мои поскорее:
Лишь они примиренье дают,—
И пускай, в себялюбьи своем, фарисеи
Малодушным тебя назовут!..»
