Колобродит внутри простуда, колючий вирус, раздирает он горло, шею и грудь до крови. Кожа кажется тонкой, хрустит она, как папирус, боль мигрени стреляет в виски, окаймляет брови. Колобродит внутри — ни вздохнуть, ни устало сдохнуть, колобродит и ждёт чего-то, как будто знает: на болезнь ссылаться не стану, ведь я не рохля, пусть больное сердце внутри не стучит, а лает. В теле пышут жаром не чувства, не бег эмоций, распаляет кровь мне всего лишь температура. Я дрейфую в бреде туманном без всяких лоций, я — болезни расписан нотами — партитура.
Не ходи ко мне, слышишь, тебя заразить могу я. Не ходи, не смотри на меня, не жалей, не слушай.
…За окном моим небо насквозь пробивает туя, мне болезнь насквозь прободная как язва в душу.
Это жар, где градусник? Наверное, тридцать девять. И смотреть на тебя не в силах, не попытаюсь. Может, это грипп, а? И вид мой совсем плачевен? Отчего я сейчас на постели как лёд растаял? Отчего ты касаешься, воду зачем мне носишь? Уходи, послушай, ведь я же совсем заразный. На душе моей мрачно, наверное, скоро осень, я прогнил насквозь, я гнилой и ужасно грязный.
Я…
Задыхаюсь. Была б возможность — и разорвал бы, вместе с горлом грудь разодрал, отогнул бы рёбра. Я бы сжал своё сердце, его бы я сжал бы, сжал бы, потому что в нём навсегда твой затаился образ.
Колобродит, проклятая тварь, чернота болезни, колобродит, горчит, не даст ни вздохнуть, ни сдохнуть. Оттого я пронзительно болен, что мы не вместе, от любви никаких пилюль и нельзя на воздух. От любви ничего не поможет, лишь только пуля, от любви не спасают таблетки и та микстура.
Я хотел бы уйти.
Потеряться средь тёмных улиц.
Но внутри колобродит, конечно, температура…
