Готландия издревле славилась своим вином. В четырёх часах езды, южнее Замка раскинулся немыслимых размеров сад, а в Сузваре – деревне виноделов – стоял небольшой цех по переработке фруктов и расфасовке в кувшины ценного выдержанного вина. Под землёй в каменных подвалах розлитое по большим дубовым бочкам вино настаивалось в зависимости от сортов и требуемого потребителями качества. Спрос на готландское медово-изумрудное вино, секрет приготовления, которого под строжайшим запретом не распространялся, во многом превышал предложение.
Герцог Готландский лично контролировал своё производство и уделял качеству продукции самое заботливое внимание. «Хорошее вино висит ещё на ветке» – любил повторять хозяин. Ну, то есть, качество, и аромат, как бы, напрямую зависели от зрелости плодов и их сохранности к моменту переработки.
Однажды на Яблочную Неделю, когда обычно ведётся интенсивный сбор плодов, и вся деревня днюет и ночует в саду, Герцог Готландский проезжая мимо насыпанных горами и на всю округу благопахнущих яблок, хотел, было выбрать себе в дорогу с десяток поспелее и покрасивее, но, черт возьми, под привлекательными экземплярами скрывались битые и гнилые яблоки, что вообще не допускалось при производстве экспортных напитков. Представляете, что стало с Начальником Производства Гервардом Клюгом? Герцог его ну только что не казнил. При всём честном народе Герварда раздели догола и пороли прутьями до тех пор, пока тот от беcсознания не перестал кричать. Такой он, этот наш барин.
Весь в заботах о будущем урожае Герцог Готландский сегодня ранним, но светлым утром отбыл в Сузвару, а Элона, сославшись с вечера на неважное самочувствие, вежливо отказалась ехать с отцом. Но чувствовала она себя превосходно. Всё её тело жаждало ласк и объятий. Первый раз она была влюблена в зрелого мужчину, принца её мечты. И неважно, что Мичман Мицкевич простого происхождения. Любовь на сословия не делится. Она перемешивает людей, перебраживает их как вино, но ей очень важно, какое же оно на вкус получится. Чтобы не очень кислое и не сильно сладкое, чтобы не горчило, и одновременно бальзамно пахло. Чтобы было крепким и бодрым. А самое главное, чтобы потом не болела голова от вина нашей терпкой любви.
Лишь только карета отца скрылась в южном направлении, Элону из Замка сдуло на Север, на берег моря, где была обусловлена её встреча с любимым.
Мичман ещё в полночь пришёл к назначенному для свидания месту, разложил костёр и жарил на камнях наловленную им ещё до заката салаку. Камни шипели рыбным соком и вкусно пахли, а море то подкрадывалось к ним холодными волнами, то, обжигаясь, убегало прочь.
Мичман увидал свою Принцессу ещё на склоне горы и поспешил помочь ей спуститься, но получилось это как-то неуклюже, и они вместе на спинах как на санках съехали вниз.
– Иоган, я правильно предполагала, то, что Вас плохо держит земля. Вам нужно чаще сходить на берег, – хохотала, отряхивая платье Элона.
– Сударыня, когда я Вас увидал – у меня просто-напросто подкосились ноги.
– Ну, тогда попробуйте найти мои шлёпки, если Вы уже в состоянии держаться на своих ногах.
– С удовольствием это сделаю, а Вы, если в подобном же состоянии, то идите пока к костру и погрейтесь.
Девушка никогда ещё не ела такой вкусной рыбы, тем более без хлеба. Первый раз она вот так запросто сидела рядом с молодым человеком, от которого было теплее, чем от костра. Впервые ей шептали такие нежные слова, от которых все цвета вокруг: волн, камней, песка, утренней зари, чаек стали до предела насыщенными и яркими как в радужном сне. Ей никогда до этого никто не клялся в вечной любви, поэтому она верила в эти заклинания без единой капли сомнения, но сама так ничего в ответ и не решилась сказать, хотя хотела, но её язык словно онемел.
Потом они долго ходили по берегу вскарабкивались на отвесные скалы, говорили по очереди о себе, потом вместе о море, о далёком неизведанном горизонте и всё, что было хорошего в каждом из них, выплёскивалось наружу как из кувшина душистое готландское вино.
Прощались у потушенного разыгравшимся прибоем костра.
– Элона, я буду ждать нашей новой встречи, пусть даже если она состоится через миллиард миллионов лет.
– Иоган, к этому времени я могу стать старой и некрасивой, а Вы не узнаете меня и пройдёте мимо. Поэтому, как только в августе на Яблочную Неделю отец вновь уедет по своим алкогольным делам давайте встретимся на этом же месте и в тот же час, – девушка улыбнулась ярче солнца, приподнялась на носочки, как ласковый щенок облизнула наждачную щеку своего морского дьявола, погладила краснокоралловую рукоятку его адмиральского кортика и, не оборачиваясь, ушла.
Иоган стоял заворожённым, а ветер трепал его парик словно парус фрегата и он понял в эту минуту, что выше ушей был влюблён в свою госпожу, но о, Боже, какие он имел шансы против разделявшей их твердокаменной стены условностей, искусственно созданных людьми. Как её разбить и рассыпать по ветру эту громоздкую эстакаду символов? Этот Колизей Несправедливости? Он пока ещё не знал способа соединения своего сердца с сердцем любимой, но жизнь, как окажется в последствии, сама ему подскажет такой способ.
© Сергей Шиповник, роман "Экстракт любви", избранное.
