И снова ночью бескрылой птицей лечу на север в железном монстре.
Стучат колеса, хрипит приёмник, клубится дым у янтарных ламп,
Качает нежно, как сына в люльке, рукою крепкой стальное море,
И перья гладят из полумрака десятки тёплых могучих лап.
Сквозь полудрему рассветной дымки весенний месяц ласкает поле,
Я открываю окно пошире — лечу над степью — огромный зверь.
А мне бы крылья — взвиваться выше, над клеткой поезда — к воле, к воле,
Где ждёт веками руки несмелой других галактик резная дверь.
Рассвет ложится на сонный поезд, целует алым бока махины,
Стучат колеса, хрипит приёмник, взрезает дымку толстяк-вагон.
Открыты окна, в них вечность, скорость, и счастье, будто бы без причины;
Там я, от страха румян и хмелен, без колебаний беру разгон.
Пожаром жжется родное небо, поля спросонья цветут и пахнут,
Безумца мысли — лететь без крыльев — под утро дразнят суметь. Назло.
И я шагаю, и верю в чудо. Вперёд, к галактикам, путь распахнут.
Рукой дрожащей ложатся строки. Я расправляю своё крыло.
