Ты по-прежнему в чистом белом,
и по-прежнему непорочна,
Несмотря на халат застиранный,
Несмотря на в крошево сточенные,
съеденные ребенком вскормленным
Зубы мудрости.
Несмотря на еврейски-грустные,
сквозь века в наследство отданные
Глаза твои - глаза господних подданных.
Несмотря на сочащийся
по подолу
гранатовый сок...
Несмотря на всех убиенных
и на всех любимых взахлеб,
до рвоты,
Несмотря на стихи и ноты.
И во мне всё - от запаха до движения,
От осторожности до нарушения
Всех правил левосторонней езды
И правостороннего бега по кругу,
От Дины до Иезавели,
От кружащейся карусели
До опьяняющей пустоты -
Во мне всё - по-прежнему ты.
У каждого из пророков найдется
однажды свой Искариот,
В моем случае это -
твой серебристый взгляд.
Он - Иордания наших широт.
Он - мой яр на окраине Киева,
Ночные кварталы Варшавы.
Такой невозможно-ласковый,
Отталкивающе-шершавый.
Холодный как камень помазания
и обжигающий, как поцелуй сестры...
И мне кажется, будет нечестно
закрыть ставни от твоего солнца,
Даже если оно чересчур
полуденно,
испепеляюще жжется,
Даже если оно по-прежнему
чистое белое
без пятен и черноты,
без какой-либо пустоты...
И в тебе всё - от отражения до походки,
От вымученной улыбки до пьяной чечетки,
От водопада и до стоячей заводи,
От Адама до Моисевой заповеди,
От выходки на потеху,
Так, случайно, для смеху,
До выхода за пределы себя -
В тебе всё по-прежнему - я.
