Он

И больше ночь не скроет ничего.

Не жаль сапог в петле казненным.

Я с отвращением любуюсь на него,

А он мне в зеркале все рожи корчит обозленно.

А он кричит обидные слова,

Презрительной плюясь в лицо улыбкой.

Кривляется большая голова,

Фаготом ржет, да плачет скрипкой.

Он пьян. Стоит под красным фонарем

И ссыт на гневно взвизгивающий поезд.

Он был себе и мамкой и отцом,

Он был. Пока не пропил совесть.

Он на облупленных стенах парадных

Писал ночами песни о любви.

Он сделал шаг, как будто так и надо.

А Кто-то крикнул: - "Не уберегли!"...

И этот Кто-то в голос выл над прахом,

И грязной лапой слезы мазал по щеке.

Пока в последний путь волок его в одной рубахе,

Он ржал фаготом.

Рожи корча мне.