Туман открывает окна и видит его
Видит разбросанные вещи и незастеленную кровать
Видит, кажется, по одну сторону — точно, а по другую — почти что
случающееся волшебство
Неузнаваемое ни для кого, кроме него и, конечно, тумана — тех, кто такое и должен узнать
Туман открывает окна и видит её
Видит будущий день на лице, а прошлое — в её руках
Видит отпущенных птиц, волос и надежд о безтуманностях
обесценивающих чутьё
О том, что там, за окном, есть кто-то, кто мог бы с ней помолчать на всех земных языках
Туман открывает окна и видит как он
Пытается что-то узнать, вглядываясь через проём
Туман видит посуду, что будет, однажды, разбита, вслед за сердцами,
хрупкими с любой из сторон
Видит на полке тысячу книг о том, что “Один” и “Одна” — это прошлое время глагола “Вдвоём”
Как она поднимает руки во встречный
Оконный ветер, в танце или в жесте, что она — небу знак
Туман видит наспех зашитую блузу на спинке стула, наспех зашитую жизнь, однажды обе рвались, не плакать же вечно
Туман видит в улыбке только одно “Для кого”, а по всем полкам и ящикам — тысячи, тысячи “Как”
Туман открывает окна, а там — громкий смех
Отражается от серых стен и возносится через окно
Туман видит, как он не боится, что громко смеяться, или плакать, что тоже бывает — сделает его одиноким прямо при всех
Окно, где такой он и окно, где такая она. Как же давно туман не открывал их! Как же давно!
Туман открывает и видит, как сдувает с руки
Она опавшие лепестки — заплатки небесных мембран
И шепчет желание, чтоб ей повезло никогда не забыть, как те, кто любит, бывают так неизгладимо близки
Туман открывает обоим им окна. Но оба, он и она, думают, что это они, почему-то, открыли окна в туман
