Он не просит меня прийти,
чаще носит лишь черный шелк,
оставаясь среди светил
самым ярким... пока еще.
Он не смотрит в окно, не ждет
(остановлены все часы)
и, гуляя лишь под дождем,
вряд ли жаждет теперь простыть.
Он, как пламя, но жара нет.
Улыбается и молчит,
будто умерло все ко мне,
будто смог себя излечить...
Только вижу я до сих пор,
как ночами не может спать
тот, кто с сумраком, будто вор,
все стремится попасть в мой сад.
