Мелькали люди, поезда,
И смрад и шум вокзалов.
Не находил я где пристать,
И лез в плацкарт устало.
Я был в ботинках, без носок,
Без головы, но в шапке.
Я был в штанах, но без трусов,
И нес себя в охапке.
Как ни крути, дадут бельё,
И выдадут матрасы.
Пускай чужое, не своё,
И деньги мимо кассы.
Пускай здесь простыни сыры,
Матрасы в желтых пятнах.
Но здесь тепло и до поры,
Спокойно и приятно.
В титане можно кипятка,
А рядом что покрепче.
Варёной курицей богат,
На закусь в этот вечер.
В стакане чай под стук колёс,
Набат колотит ложкой.
Тук-тук-тук-тук, мчит паровоз,
Нальёт сосед Серёжка.
Идём, покурим, потрещим,
За всё, за жили – были.
Как нас завёз сюда ямщик,
И почему мы в мыле.
Засядем после в ресторан,
Взяв в тамбуре соседку.
Повысим градус, ну, за дам,
Халдей, подай креветки.
А после, дым до потолка,
Давай, гуляй рванина.
Осталось сколько до звонка?
Гвоздя, креста, могилы.
Мы эту ночь сожгли дотла,
В огне вина с пороком.
Сплетая в тамбуре тела,
И пили за кого то.
Наутро, снова за душой,
Ни сигарет, ни денег.
Сосед сошёл, и я пустой,
Курю бамбук и веник.
И вот в остатке сушняки,
И дыры по карманам.
И паровоз издал гудки,
Отчалил полустанок.
Опять стою под фонарём,
Замерзший и похмельный.
И вновь хочу гореть огнём,
Но ни друзей ни денег.
Ищу свой дом по сторонам,
Ещё раз, надоело.
Но кто-то вновь несёт стакан.
Соседка крутит телом.
Не захотел, и в стынь утра,
Иду один, шатаясь.
Бежит навстречу детвора,
Спешат, не успевают.
И так хотелось закричать,
Куда вы, погодите.
На паровоз не опоздать,
Зачем же вы бежите.
Но горло выдало лишь хрип,
И я махал руками,
А дети мчались, каждый миг,
Спеша стать стариками.
А я смотрел на горизонт,
А он в меня впивался.
Я был в штанах и без трусов,
О, как-же я смеялся.
Пропил что мог, и что не мог,
Продал свои святыни.
Но вот он бог, а вот порог,
И в поездах не пью отныне.
