На висках скипелась кровь.
Не многословь.
Помолчи.
Не плачь, не кричи,
Боги, как же громко ты дышишь,
Жаль, что после такой жизни,
В моем доме станут срывать крышу,
Наконец, разрешив мне уйти.
Не плати за кусок отсыревшей гнили.
Сожги.
И не поминай, как все жили,
Пока слезы душили, а глаза молчали, Сколько могли.
Не зови меня лучше.
Я не знаю, кто заглянет к тебе ночью в окно.
Являя тебе у меня подло украденный лик.
А я лишь блик солнечный на пальцах твоих.
И сорвешься на крик,
Бессонницей мучась, занавесишь
Зеркальную гладь.
Страх оплетет тебя сетью паучьей,
Не лучший выход, надеясь на случай,
Искать
Приюта в храме.
Ведь все в твоей голове.
Я, когда-то еще, ступнями,
А сейчас словно по макушку во мгле.
Истосковавшись, уронишь голову ниц.
По хребтам гор, уже свое отживших, Ступая,
Своими шагами спугнешь с веток птиц.
Мой голос эхом в тебе отзовется,
Соль с ресниц роняя,
Оно того не стоит, родная.
Иначе, упадешь и не проснешься,
Если в свой час не заметишь границ.
Через сотни веков и тысячи глаз,
Может, и твои найдутся.
Что мне пророчить, пока я здесь еще?
Но такие порезы, увы, не срастутся.
И моей кожи коснется узор,
Болью взор застилая.
Нет, я не иная,
И не спорю, что скорбна душой.
Но на покой не спешу,
Пока тебя собой закрываю.
