Быт наотмашь ей дал пощечину.
Этот кухонный треп и чад –
ничего не имел он общего
с тем, что стоило защищать:
ее пеньем в больших наушниках,
пляской в тамбуре, рюкзаком –
озорствами, лишь ей присущими,
ныне скрытыми под замком.
Прежней, всеми непонимаемой
разве станет она? Прочти
из смешного ее и раннего.
Все изранено там почти.
Вникни в нежное причитание.
Слышишь – дышит еще, звучит.
Хоть немножечко почитай ее.
Внутрь вживи в себя, словно чип.
Соберись хоть немного с силами,
исправляй тьму вчерашних зол –
раз у ж вытоптал семимильными
красоту заповедных зон,
так хоть жест соверши как таинство.
Сними шляпу пред ней. Сними -
не затем, чтобы вновь понравиться.
Просто в память о вас иных.
И пускай в кинозалах шепчутся
поколенья других юнцов,
всю ее – в простоте беспечности –
вспоминай же, в конце концов.
А другую – глухую, нервную,
из неровных последних дней –
не преследуй в сердцах сравненьями.
Пожалей.
