Долго жители Шильды не могли нарадоваться на свою ратушу и заседали в ней с утра до ночи.
На их счастье, до самой осени ни разу дождя не было, и потому дыра в крыше не помешала им принять немало важных решений.
Но вот ласковое лето миновало, и солнышко стало частенько прятать свое веселое лицо за серые тучи-приближалась зима, суровая и немилостивая, и все чаще в Шутовской палате стало накрапывать.
Не понравилось это шильдбюргерам, и решили они, что раз человек под зонтом не мокнет, то и они не отсыреют, ежели крышу свою починят.
Они снова заложили крышу черепицей, полагая, что раз летом они грелись на солнышке, как им велела матушка-лень, то и зимой им надобно подле печки сидеть, дабы руки и ноги у них не замерзли.
Но вот починили они крышу и отправились снова в палату.
И что бы вы думали В ратуше было так же темно, как и прежде.
Снова сидели шильдбюргеры с лучинами на голове в темной ратуше и держали совет.
Наконец дошла очередь говорить одному шильдбюргеру, который никогда не считал себя за последнего дурака,-дабы не оскорбить его скромность, я не буду называть его имени.
Ну так вот, встал этот шильдбюргер и заявил, что лучше всего будет, если они поступят так, как посоветует его кум.
С разрешения высокого собрания он тут же покинул палаты, чтобы сходить позвать кума.
Покамест он ощупью пробирался вдоль стены (лучина у него на голове давно погасла!), он заметил в одном месте полоску света: должно быть, здесь плохо законопатили стену.
Тут он глубоко вздохнул, вспомнил о своей прошлой мудрости, от которой, как и все другие, отказался, быстро вернулся в палату и начал:
- Что ж, соседушки, разрешите теперь и мне слово молвить.
А когда ему разрешили, он продолжал:
- Вот я так скажу: к примеру, заведется у меня какая-нибудь привычка и вытеснит то, что мне досталось от природы.
Удивительное дело, дурные привычки особливо быстро вытесняют природные и сами как бы делаются второй натурой человека.
Так и у нас.
Ведь поныне мы были людьми с умом и соображали, что к чему.
А теперь приняли шутовские привычки, и так они нам пришлись по нутру, что с успехом изгоняют на роду написанные.
Люди вполне разумные, мы теперь сделались шутами и с шутовством своим не желаем расставаться ни за какие блага.
Попали мы в такую беду и никак не можем понять, в чем наша ошибка, почему мы всё в потемках сидим И никто не догадался, что мы у своей ратуши окна забыли сделать.
Нельзя так сразу шутами себя выставлять.
Очень это грубо получается.
Такое только всамделишным дуракам к лицу.
Перепугались тут шильдбюргеры-как же это они оплошали Получилось, будто они и вовсе богом обижены!
Даже друг на друга глядеть им стало стыдно.
А потому они сразу без всяких заседаний и
проволочек принялись проламывать стены ратуши, и не нашлось ни одного, кто отказался бы от отдельного оконца, о коем потом мог бы сказать:
Вот оно, мое оконце, и только и свету, что в нем'.
Очень скоро ратуша оказалась готовой, недоставало только внутреннего устройства, а о нем речь впереди.
