***
Плашмя на землю и, раскинув руки,
так обнимать! Так помнить наше небо!
Я всё равно несу поля вам с хлебом,
я всё равно несу вам песен звуки!
Одна из них о брате, друге, бате,
в тылу, за гранью я несу вам выбор.
Плашмя на землю: руки для объятий
свои раскрыла, хоть хрупка я с виду.
Вы обнимали так вот – землю телом:
вы чувствовали запах её прелый?
А я клялась землёй.
Я землю ела.
Сладка? Горька ли? Васильки да клевер…
Так обнимала, впитывала словно
я каждой клеткой, родинкою, жилкой,
моей последней родиной – медовой,
что будет дальше знать бы мне, дожить бы!
Пунцово мне.
Мне – ало.
Мне – осенне!
Мы сами виноваты! А в Китае,
как был Конфуций, так он и остался,
как Мао был, к нему – конфуцианство
и приумножили! Непобедимы стали.
Простор остался! До сих пор несу я
по доброте душевной – нате, нате! –
на грани я, за гранями инсульта:
вот это поле в доннике и мяте…
ПОСТ
Великий Пост – солидарность с Богом,
как он шёл по пустыне «не евши-не пивши».
Только с камня вода текла понемногу,
ибо все мы – вода и песок жёлто-рыжий.
Словно свечки, что пламенем вниз, как сосульки,
ибо все мы, как музыка, Божьи свистульки.
Пост Великий – ни мяса нельзя и ни масла,
только можно смотреть вдаль, как семинеделье
льётся, льётся водой там, где овчии ясли,
даже солнце – вода, в самом деле!
И пока вода льётся – мы будем живые,
но мы очень нужны речке, необходимы!
Из воды состоим больше, чем вполовину
мы из Волги, Оки, из Днепра и Невы мы!
Льёмся-переливаемся, как из кувшина,
мать в дитя свою жизнь, а дитя – своим детям,
пост Великий в нас льётся бессмертный и длинный,
как уменье сочувствовать с Богом едино,
Он молился за нас ещё в первом столетье!
Так и ты помолись, пожелай Ему, чтобы
он не шёл в этот сад, в этот сон беспробудный,
чтоб не верил, не верил, не верил Иуде,
поцелую его не подставил чтоб лоб он!
