он сидит, рассуждает о вечном и курит гло
эта осень как разграфиченное стекло
жёлтым красным amore amore на прозрачном фоне
пахнет кофе и карамелью, и мне тепло
на пустом балконе
он сидит, рассуждает о вечном - совсем в другом
старом странном туманном городе,
босиком
опустившемся с папироской и томом Бродского
у реки; не бродяга, а хипстер-интеллигент
сохраненный в альбоме Божьем на сотни лет
карандашными выцветающими набросками -
он сидит, рассуждает о вечном, моя печаль
и такой молодой, что наверное б промолчать
но уже начала - блять, такой молодой - куда мне
до него - но как течная кошка, мурчу, ору
ах, какую же восхитительную игру
нам подкинули - словно на Лилу камни
ждём, куда нас отправит кубик, каким путем
он сидит, курит гло - я рассказываю о нём
и наверное закурю - Чапман Ред в кармане
ну и осень - как будто бы снова мне двадцать три
я растрёпанная, влюблённая и внутри
что-то с крыльями бьётся и ранится, бьёт и ранит
ну и осень.
А где-то есть вечность - и все мы в ней
словно в доме, в котором, как кажется, из дверей
ни одна не является дверью, и нет «снаружи»
я цитирую беззастенчиво из тебя
самолётик бумажный поймают и истребят
и кораблик утонет, и ангелы протрубят
ничего не останется, кроме замерзшей лужи
отражения октября
где ты куришь, такой ослепительный
от чертовски яркого фонаря
