У них свои мысли засевшие и взбунтовавшиеся.
На меня же смотрят как на героя, вот только это не я.
Это не я опускаю голову насилу сдавшись, а
тени вокруг меня.
У них целый праздник из картона и креолина,
и меня соблазняет грубое их словцо.
Впервые узнав, что яд бывает мышиный -
они бегут с корабля на дно.
Я их давлю и похрустываю черепицами
слабого осевого, у меня нет просто иных
мыслей, когда говорят, что нужно остановиться,
и дают под дых.
Сомнения переходят грань с абсолютной точностью,
но продолжая думать и осуждать себя.
Я, наверно, для них теперь как пилот минометчик,
кидаю снаряды не глядя.
Да, признаюсь, я наверно бы разорвала
пущую несправедливость и то самое мракобесие.
Кричишь, и снаружи кажется, что пустовата,
а внутри изнывают бестии.
Это кажется все, это кажется все, что мог.
Это колкий разрыв затылка и глубокий стук молотка.
Всем приписывают ранги героя, но переходя порог
у героя болит рука.
