В стародавние времена индейцы не умели разжигать огонь.
Один раз они подсмотрели, как это делает обезьяна, и научились у нее.
Когда-то обезьяна была совсем как человек: шерсти на ней не было, она умела плавать в лодке, ела маис и спала в гамаке.
Индейцы рассказывают, что в те времена обезьяна ехала как-то в лодке вместе с морской свинкой и вдруг видит, что та жадно грызет маис на дне лодки.
Обезьяна ей говорит:
— Свинка, а свинка, ты так не делай, а то, пожалуй, прогрызешь дерево, лодку зальет, и тогда тебе уж несдобровать: тебе ведь придется броситься в воду, и зубастые рыбы дорадо обязательно тебя сожрут.
Но морская свинка не обратила внимания и продолжала грызть.
В конце концов она прогрызла дно лодки, и лодку сначала залило водой, а потом и вовсе перевернуло.
Свинка поплыла, поплыла, но рыбы окружили ее и стали щипать, вырывая куски мяса.
Так они ее и съели.
Но обезьяна плавала ловко, и когда рыбы ее окружили, она схватила одну из них за голову, засунула руку ей в жабры и так вытащила на берег.
И обезьяна пошла бродить по лесу, неся издыхающую рыбину за жабры, и бродила так, покуда ей не повстречался ягуар.
— Здравствуй, подружка, — сказал ягуар, — ты, верно, поймала эту рыбу для того, чтобы нам с тобой было что поесть?
Обезьяна отвечала:
— Правильно, дружок, я поймала эту рыбу для того, чтобы нам с тобой было что поесть.
Тогда ягуар сказал:
— Это хорошо, что ты поймала рыбу, но где мы возьмем огня, чтобы ее сварить?
Обезьяна показала на солнце, которое садилось за лесом, и сказала:
— Да вон он, огонь.
Ты, дружок, сбегай за ним, чтоб мы могли поджарить рыбу.
Солнце в это мгновенье раскинуло над самым краем леса свой огненный зонт.
Ягуар сказал:
— Да где же огонь?
Не вижу.
А обезьяна в ответ:
— Погляди, вон он горит, разве не видишь, какой красный!
Сходи за ним.
Ягуар пошел и шел долго, долго, далеко, далеко, но чем дальше он шел, тем дальше казалось солнце.
И он вернулся назад и сказал обезьяне:
— Подружка, я не нашел огня.
Но обезьяна отвечала:
— Да ты взгляни, как он горит и сверкает!
Беги, беги снова и постарайся на этот раз дойти до того места, где горит огонь.
А то как же мы поджарим рыбу?
Беги же, беги скорее.
И ягуар снова отправился искать огонь.
Когда он отошел уже совсем далеко, обезьяна сломала два сучка, потерла их один о другой и добыла свет и пламя.
И она зажгла сухие ветки, и изжарила на костре рыбу, и съела.
Потом положила рыбьи кости у потухшего костра и взобралась на дерево.
Там она и уселась в ожидании ягуара.
Ягуар пришел и сразу направился туда, где только что обезьяна жгла костер.
Всё осмотрел внимательно и понял, что его обманули.
И сказал:
— Вы посмотрите, что сделала эта мерзавка!
Вот мерзавка-то, посмотрите!
Ну, теперь я пущу в ход зубы!
Я ее убью!
Куда запропастилась эта негодяйка?
С этими словами он съел рыбьи кости и потом стал искать следов обезьяны, но никаких следов не обнаружил.
Тут обезьяна присвистнула на дереве.
Ягуар поглядел туда-сюда — обезьяны нет.
Тут она опять присвистнула.
Тогда ягуар взглянул вверх, увидал, что обезьяна сидит на дереве, и сказал:
— Подружка, слезай.
Но обезьяна не хотела слезать.
Тогда ягуар рассердился:
— Я ж тебе говорю, подружка, чтоб ты слезала!
Но обезьяна не слезла и говорит:
— Я не слезу, а то ты меня убьешь.
— Нет, не убью.
Но обезьяна все-таки не слезла.
Тогда ягуар обратился к ветру и попросил, его помочь.
Ветер налетел с такой силой, что дерево стало качаться из стороны в сторону, и обезьяна, не в силах удержаться на ветке, закричала:
— Ай, ай, ай!
Дружок, я срываюсь, руки не держат.
Помоги, дружок, а то руки не держат!
И правда, сначала левая рука обезьяны, а потом и обе ноги соскользнули с ветки, так что обезьяна теперь висела только на правой руке.
И она закричала:
— Дружок, открой рот, сейчас сорвусь.
Ветер так тряс дерево, что обезьяну в конце концов оставили силы и она выпустила ветку.
И, уже летя вниз, успела крикнуть ягуару:
— Дружок, открой скорее рот, падаю!
Ягуар разинул пасть, и обезьяна влетела туда и мигом скользнула прямо в живот своего дружка, покуда тот напрасно облизывался, стараясь почувствовать ну хоть какой-нибудь обезьяний привкус.
И ягуар поплелся по лесу отяжелевший, с обезьяной в животе, мрачно урча.
Но дела его становились всё хуже и хуже, потому что обезьяна у него в животе была живехонька и всё время ерзала и разгуливала там взад-вперед.
Тогда ягуар сказал:
— Подружка, ты бы поменьше толкалась и потише ходила, а?
Потише, говорю, не юли!
Куда там: обезьяна сняла каменный нож, который носила на веревке, обвязанной вокруг шеи, и стала ковырять ягуару живот изнутри.
Ковыряла, ковыряла, так что в конце концов распорола совсем.
Ягуар упал и стал подыхать, а обезьяна преспокойно выбралась на свет.
Когда ягуар уж кончился, она содрала с него шкуру и разрезала на полосы и завязала их вокруг головы для украшения.
И отправилась на охоту.
Попался навстречу обезьяне другой ягуар, пристально так на нее посмотрел и говорит:
— Гадкая обезьяна, я сейчас тебя убью!
Но обезьяна гордо выкрикнула:
— Ах, вот как?
Ну убей, попробуй.
Тут один ягуар тоже хотел меня убить, и видишь, что с ним стало!
И она указала на свою голову, на которой как трофей красовался тюрбан из ягуаровой шкуры.
Ягуар задрожал и не только не напал на обезьяну, а, напротив, убежал со всех ног.
