каждое утро ты просыпаешься заново
и звучишь.
где-то вдали, за окнами рассыпается тишина.
где-то вдали еле слышен бессвязный гул,
шепот, шелест, шуршание, наглый стук
в твои окна снимает последнюю пленку сна:
ты обязан двигаться, шевелиться,
и куда-то бежать, стараясь выжить, не удавиться,
не упасть, не помнить, что незачем находиться
рядом с тем, кого не можешь поднять со дна.
мы всегда одни, ты всегда одна –
эта истина выдолблена в скале,
этой истине тысячи тысяч лет
и она поистине надоела.
выключай мозги и включи мне телик.
там война и смерти,
мы, кажется, любим смерть,
убивая во благо,
воистину
и за всех.
там толпа и выкрики,
лозунги и демарши,
комментатор орет сквозь гул.
комментатор обязан не повторяться,
хоть и видел все это в сотнях таких же стран.
комментатор устал и хочет домой к жене,
потому что знает:
весь этот шум и гам
не потому, что твой брат в беде,
просто бойня все ближе и ближе –
почти у стен.
и чем ближе к черте –
сильнее паника по рядам,
по парикам и кепкам,
по выбритым головам.
но сколько ни жуй таблетки,
сердце каплями ни глуши-
не выманишь ни у блогеров,
ни у дикторов
даже унции
загнанной,
травленой тишины.
все достаточно просто –
чем к нам ближе бедовый брат,
тем мы более за него,
тем активнее против всех.
и мы хвалимся списками выжженных нами мест,
уничтоженных вражеских самолетов.
ведь никто из близких наших не стал пилотом,
так давайте, давайте еще по десятку бомб.
на гнилой земле, в ледяных сердцах
суррогатное подобие патриотизма
вырастает и проникает в мои глаза.
я смотрю
и, кажется, даже вижу,
что убийство – уже не грех.
мы вовек одни,
ты вовек одна,
каждый сам за себя
и, по-прежнему, против всех.
