Разом здесь из жаркой сферы
В резкий холод я вошел.
Здесь на дне полупещеры —
Снега вечного престол;
А над ним немые стены,
Плотно затканные мхом,
Вечной стражею без смены
Возвышаются кругом.
Чрез отвёрстый зев утёсов
Сверху в сей заклеп земной
Робко входит свет дневной,
Будто он лишь для расспросов:
Что творится над землёй? —
Послан твердью световой.
Будто ринувшись с разбега
По стенам на бездну снега,
Мох развесился над ней
Целой рощей нисходящей,
Опрокинутою чащей
Нитей, прядей и кистей.
Что ж? До сердца ль здесь расколот
Чатырдаг? — Сказать ли: вот
Это сердце — снег и лёд?
Нет бесстрастный этот холод
Сдержан крымскою горой
Под наружной лишь корой.
Но и здесь не без участья
К вам природа, и бесстрастья
В ней законченного нет:
Здесь на тяжкий стон не счастья
Эхо стонет нам в ответ;
Словно другом быть вам хочет,
С вашим смехом захохочет,
С вашим криком закричит,
Вместе с вами замолчит,
Сердцу в муках злополучья
Шлёт созвучья и отзвучья:
Вздох ваш скажет — ох, беда! —
И оно вам скажет — да!
Так глубоко, так сердечно!
Этот воздух ледяной
Прохладит так человечно
Жгучий жар в груди больной;
Он дыханье ваше схватит
И над этим ледником
Тихо, бережно покатит
Пара дымчатым клубком.
Этот мох цвести не станет,
До цветов ему — куда?
До зато он и не вянет
И не блекнет никогда. А к тому ж в иные годы
Здесь, под солнечным огнём,
Бал таврической природы
Слишком жарок: чтоб на нём
Сладко грудь свежилась ваша,
Здесь мороженного чаша
Для гостей припасена
И природой подана.
И запас другого блага
Скрыт здесь — в рёбрах Чатырдага:
Тех ключей, потоков, рек
Не отсюда ль прыщет влага?
Пей во здравье, человек!
В этой груде снежных складов
Лишь во времени тверда
Тех клокочущих каскадов
Серебристая руда;
Но тепло её затронет,
Перетрёт между теснин,
Умягчит, и со стремнин
Подтолкнёт её, уронит
И струистую погонит
В область дремлющих долин.
