всё закончилось, теперь будет только ломка,
будет неописуемо больно и страшно,
настолько,
что захочется грызть бетон и крошить посуду,
но щемящая боль не отпустит
ни на минуту,
потеряется смысл вставать и идти куда-то,
руки-ноги станут тяжёлой ватой,
да, ты будешь лежать и кричать: я не верю,
метаться по комнате диким зверем,
корчиться на полу от приступов ностальгии,
вспоминать его губы, горячие и сухие,
как водила пальцами по волосам, по лицу и телу.
это будет больнее удара в челюсть,
больнее, чем огнестрельное и ножевое,
это ломка – её не вылечить зверобоем,
свежим чаем, фильмами, советами «не сдаваться».
всё прошло,
и это
практически ампутация.
они шепчут тебе: давай уже, просыпайся,
сказка кончилась, пора возвращаться в реальность.
больше не будет вина и развратных танцев.
это было красиво, но ненормально.
и ты просыпаешься, понимая, что образ его растаял,
не воскресить черты, не вспомнить вкус поцелуя.
ты лежишь, как мертвец, посреди ледяного мая
и произносишь со злобой: какого х*я.
все они посмеются: подумаешь, расставание,
попытаются подбодрить, но это получится глупо.
это ломка,
всё расплывчато, как в тумане,
её не вылечить мороженым или супом.
они скажут тебе: ведь он был твоим адом,
с ним было плохо во всём… ну, кроме постели,
он тянул твои деньги, таскал по дешёвым хатам,
вы горели, как спички,
и вот вы совсем догорели.
у вас не было будущего, ни при каком раскладе,
вы ходили по самому краю обрыва.
но ты мечешься психом по комнате, как в палате,
и твердишь:
я была счастливой.
