Слезоточило небо в этот день.
Жасминовый вступал там, где сирень
заканчивала аромата песню.
Прелюдией и фугой в поднебесье
взлетали запахи, обрывки фраз.
Портрет прохожих в профиль а анфас
транслировали лужи. В отраженьях
я увидал зелёного оленя.
Олень задумчиво водил смычком.
За влажным и расширенным зрачком,
как за окном без штор, резвились рыбы.
Их танец был загадочен и зыбок-
симметрией калейдоскопа вмиг
сменялся танцевальный черновик.
На дерево натянутые струны
спускались, словно пять дорожек лунных.
Но не смычком олень по ним водил!
Жук-палочник в каталепсии был
проводником звучания чудного…
Картину измерения иного
я, будто бы, случайно увидал
и был сражён, признаться, наповал.
Конечно, я мгновенно оглянулся,
чтоб убедиться в том, что не свихнулся.
Вот дерево. Над ним летит дракон.
Пломбиром угощает покемон
жар-птицу. Пробегают осьминоги,
пасутся на лугу единороги.
Все как обычно – будний летний день,
в котором не присутствует олень...
Зелёный восхитительный маэстро,
солист лесного тайного оркестра.
Слезоточило небо до пяти.
Затем упали с неба конфетти,
а к вечеру с корицей облаками,
небесным сладким пухом, как снегами,
усыпалось пространство все вокруг.
К утру небесный пух сожрёт барсук.
Он тут единственный любитель снега-
ныряет, как дитя, в него, с разбега.
Ему не ведома, как мне, печаль.
Тоска о чуде заставляет вдаль
смотреть и думать каждый божий день:
«Быть может, где-то там живёт олень…»
