Створный знак
Что ты можешь знать о моем Питере,
О его любви безудержно-каменной,
Створный знак над крышами не увидевший,
Не дышавший страстью его туманною?
Что ты можешь знать о болотной твердости,
О гранитной слякоти его набережных,
Ты, не видевший мосты его ночными пробками,
Ты, не обошедший его окраины?
Алгебра мостов
Этот город разделен мостами по частям,
И ночами, чайкой крылья разводя,
Пропускает меж пролетов мачт сложения,
Раздробляя ими в сумму отражения.
Весенние трели
Промокший асфальт. Отражает вода
Деревья и крыши. Идёшь как по небу
А неба другого над Питером нету
Промокший асфальт отражает вода.
Здесь вечная осень, но будет весна.
Наполнится синим безоблачным цветом
Промокший асфальт. Отражает вода
Деревья и крыши. Идёшь как по небу.
Дух Петербурга
Я в городе воды и серебра
Рожден, живу, и, видно, буду вечно
Мерцать в дождях и отражаться в зеркалах
Каналов и витрин, больших и малых речек.
Пройдут века, и смоются следы
Всех, кто ходил с истока и доныне.
И, вырвавшись из стекол и воды,
Я облаком, желаннейшим в пустыне,
На жаркий юг прибуду. Зыбкий дым
Их миражей покрою амальгамой,
Чтоб смог узнать, кто жаждою томим,
О серебре струящемся фонтанов.
Многоточья
Солнца нет. Потолок проводов
Провисает под сумрачным небом.
Я уеду отсюда, уеду!
Я найду себе место и кров.
Я устала годами мечтать
О тепле и о солнечном свете.
Знаю я, что не город в ответе,
На какой параллели стоять...
Но опять зарядили дожди,
Только ветер мне шепчет: Дождись!
Скоро лето и белые ночи!
Возвращаюсь, и вновь остаюсь,
И в глазах моих копится грусть,
И следами дождей многоточья.
Дворик
Солнце красит серый Питер
Розовым и золотым.
Я так редко это вижу.
Я люблю его таким!
Весна
Жизнь расцветала запахом гудрона,
И ярко с облачного неба лился свет.
Я ехала туда, где буду дома,
Но птицы знали, что кричать вослед.
Полиухос
Просто потому, что небо серое с голубым,
Просто потому, что бездонны белые ночи,
Светят мне сквозь весь петроградский дым
Серыми звездами твои, ясноглазая, очи.
Закат
Ярко звезда, прощаясь, лучами обнимет полнеба,
Окутав огнем закатным весь город мой.
Но белые ночи недолги — и скоро прозрачным светом
Звезда цвета жаркого лета нарушит ночной покой.
Сквозь время
А город мой - Питер - он тёмен - вода и гранит.
В нем время течёт, утекает сквозь пальцы и спит.
Эпохи текут незаметно но вечны следы:
Из камня дома, тротуары, мосты и сады.
Мой город однажды проснется, и будет то май
Мой город однажды сумеет зажечь фонари
Сквозь камни прорвавшимся светом он скажет: Вставай!
Все тайны сегодня открыты. Иди и смотри!
Цикорий
Стала нежнее. Полюбила прохладу.
Словно цветок оранжерейного сада,
Что в петербуржских дворах заблудился,
В сорной траве потерялся, обжился,
Поблек по краям, но живет в сердцевине
Воспоминанье о жаркой пустыне,
О солнечном крае, где горы до неба,
И лишь на вершинах осколочек снега.
В молчаньи
Я иногда люблю и этот город:
Бывет, диск луны, полночно полный,
Встает седыми летними ночами
В молчаньи…
Иное — по камням плеснуло небо.
Мой город! Здесь ли жил я? - Здесь я не был!
Я вновь готов писать тебе признанья
В молчаньи…
И трижды - тонкий серп поднялся выше,
Как отблеск куполов над плоской крышей,
И кружатся снежинки над плечами
В молчаньи…
Конец лета
Дождь с крыш капал, лился, успокаивал:
Не грусти так горько мне, любимая!
Август льдинкой в осени растял, но
Он вернется за седыми зимами!
Так надо
Кто говорит что время лечит?
Оно привязывает крепче
Канатом.
Так крепко что не отвязаться
Не оторваться, не расставаться
Да надо ль?
Присыпан золотой листвою
Мой город в царственном покое
Прекрасен
Не сбрасывая полумаски
Он мир готовит к новой сказке
Где ясен
И светел путь от неба к людям.
Кто ненавидел - тот полюбит
Ограды
Кто предавал - вернейшим будет
Лишь равнодушный всё забудет.
Так надо.
Мусагет
Белым туманом окутаю город,
Серый от пролитых слез.
В белых снегах скрою тех, кто не молод,
Тех, кто горюет всерьёз.
Стены воздвигну им ватою белой
В черных узорах оград.
Черным разломом — ветвями деревьев —
Серый взорву этот ад.
Дочерна вымою старые кисти,
Добела старый я лист ототру,
Новые краски открою для жизни,
Новую им нарисую судьбу,
В городе новом, пронзительно-чистом,
В солнечном светлом саду.
Иди и смотри
Бывает, город пробудился,
Как ото сна,
Сквозь трещины трава пробилась,
Пришла весна.
Нева вздувалась, талым снегом
Была полна,
И на ночном искристом небе
Цвела Луна.
Лед треснул, и остались почки
Звезд не у дел,
И скачет победитель ночи,
Конь бел
Второй печати разрушенье —
Развод мостов
Между людьми, разъединенье
Их общих снов.
И копья шпилей разбивают
Щит крыш,
В багровых листьях наступает
Конь рыж.
Пав, раскололась, как орешек,
Третья печать,
Замкнув чугун оград навечно —
Не снять, не сломать.
Огни потухли, и в остатке —
Угли стволов,
Да солнце прячется в осадки,
В заслон домов.
Вновь опустела мера хлеба —
Испей до дна
Кровавых слез листвы и неба,
Невы вина.
И слушай, тишину пронзает
Лишь клич ворон,
Тут до кольца разрыва правит
Конь черн.
Но под ночными небесами
Лег снежный след.
О, как давно тебя здесь ждали,
Конь блед.
Трижды вечный
На белом своде небосклона
Латунь резная листьев клёна,
На ветках черные вороны,
Да дерева под ветром стоны
Под небом, светлым, словно кожа,
Где ветви словно кисти рук,
Укутан в осень, в ливней ножны,
Родной и трижды вечный Петербург
