Вечерняя Москва

1

Здесь прохладно весной и не жарко летом.

Ветерок играет твоим скелетом.

Здесь натянут на дерево мрак капроном.

И ночные бары блестят неоном.

Здесь в любимом мной баре на Белорусской

пьет вино блондинка из рюмки узкой.

Сколько грусти в жемчужном ее оскале!

И как омут — вино у нее в бокале…

Кто-то пиццей хрустит… Даже в этом хрусте

тонкий слух различает оттенок грусти.

И грибы чернеют на круглой пицце,

как на фоне закатного солнца — птицы.

А на улице — ветер. Заводские трубы,

как небритые, посеревшие губы,

мимо белых высоток и солнца мимо

выпускают в пространство колечки дыма…

И усталая женщина стоит в метро.

И мужские пальцы ложатся ей на бедро.

И на лавках, будто цветы им обещаны,

улыбаются, глядя на пару, женщины.

Я б покинул Москву, но прекрасен в сумерках

этот город настолько, что так и умер бы

я на этих бульварах, сухих, обветренных,

где деревья в повязках стоят набедренных.

Где читает друг мне стихи бездарные.

Где качаются в скверах шары фонарные.

Где шумят деревья, и, неприличная,

дразнит мясом жареным нас шашлычная.

И в бильярдной кии стучат по шару.

И закат подобен… ну да, пожару.

2

Не пойму я, к дьяволу, что за смычка?

Что нас вместе держит — любовь, привычка?

Мимолетный запах… Что значит это,

если нет уже самого предмета?

Я не тот, что прежде. И ты другая.

Я созрел, чтоб с другом вино лакая,

обсуждать проблемы его гарема,

и гадать, что сделало с нами время.

Голос мой охрип, стал совсем небросок.

От него остался лишь отголосок.

Монолог героя — стриптиз для бедных.

И, боюсь, не вызовет чувств ответных.

Он звучит негромко (итог бессонниц),

без цветов, оваций (увы, поклонниц),

как в огромном зале, где нету эха,

сам себе — сплошной атрибут успеха.

Не дождавшись финиша, зритель смылся.

Продолжать трагедию нету смысла.

Мрак в душе. И, брезгуя сей палитрой,

монолог повис на губах молитвой.

Ты, как прежде, сдержанна… Дело в такте.

В зачехленной комнате, то есть там, где

ты меня своим не прищемишь веком,

я лежу твоим прошлогодним снегом.

Я — есть прошлое, будущее. Сегодня —

это то, что было со всеми, сотня

или сотни разных моих знакомых

вопиют из глаз моих бестолковых.

Вот он я — стою усмехаясь нервно.

А когда уйду, ты всплакнешь, наверно.

«Он был славный малый», — вздохнув, рассудишь.

И потом меня навсегда забудешь.