Говорят, это просто осень -
снова выживешь, знаешь сам.
Тебе все ещё двадцать восемь –
тебе все ещё полчаса
до звонка в провинциальном театре,
до отправки в один конец.
Ты опять успеваешь вряд ли.
На щите или на коне
возвращаться нельзя – примета!
Ты давно ль суеверным стал?
Бьют упорно и нудно где-то
эти чёртовы полчаса.
Это больше, чем круг, и больше,
чем любой из углов земли.
Если чувствуешь город кожей,
значит город сидит как вли-
тый в горло свинец, к тому же
как влитой или вылитый.
Не ему, так кому ты нужен?
Или кто ещё, как не ты?
Осень снова оставит очень
много точек и многоточий.
Если вывод правдив и точен,
ты останешься точно. Впрочем,
если город и ест, и кормит,
бьётся в темя больное «но»:
в Брюгге нечего делать, кроме
как опять залегать на дно.
