Мне мерещился блеск белёсых волос, как глянец на плёнке в кино,
Мне казалось: вот-вот ты заглянешь в окно, перевернёшь нутро.
Было холодно, в дрожь кидало, раздавался мурашек звон.
И потрескивали нервишки, со́здав новый диапазон.
Я чуяла запах твоих духов во сне, на моём пальто,
Я слышала голос твой точно с небес: "Ты будешь моей всё равно",
Я снова искала в чужой толпе взгляд, что до боли родной.
А потом лежала в палате берсеневской под капельницей и иглой.
Говорили, что так нельзя. Это шах-мат, хардкор.
А актёрские бы фигуры развернули со мною спор.
Было трудно сходить с ума, но труднее остаться одной.
Если мимо пройдёшь - не задень и не тронь рукой.
Эта девочка с жалом пчелиным, варит зелье, дробит орлец.
А в морщинистых ручках её колдуньих раздаётся лишь звон колец.
Пока спишь, под твоими окнами перебирает янтарь.
Кто бы смог её вылечить?.. Я не смогу. Мне жаль.
